Особисте

…баран да ярочка
Разговорился с дамой в селе. Просто дружеское общение. Она мне что-то рассказывает, я что-то спрашиваю. И, конечно, я проявил вопиющую недогадливость. Это для меня характерно.
— У тебя коров нету уже? – спрашиваю. После определенных изменений в семье она вроде ликвидировала свой КРС. Раньше всегда кто-то сидел на скамеечке на углу переулка и улицы, поджидая молокоприемную машину. А теперь смотрю, ни мусор не прибавляется, ни вытоптанность травы не растет, безлюдеет, короче, улица.
— Да, отвечает дама, - нету коровы. Одна телка осталась.
Я несколько оторопел. Было две, теперь их нет, откуда же одна?
Я уставился на собеседницу откровенно непонимающим взглядом.
— Коров нету, - повторила дама. – кроме меня.
Тут меня такой смех разобрал, что я никак не отреагировал на заявление. И, очевидно, таким образом я пропустил свое счастье. Опять. Нет бы мне предложить что-то по уходу за животным, сена там принести, свеклу кормовую, за вымя подергать, и прочие нежности. А я по-простому, гы-гы да гы-гы. Так ведь не строят отношения. Нужно мне больше внимания к людям.
На прощание я получил жидкую тыкву. По форме это был свежий березовый сок, но по содержанию…. Чистый гарбуз[1].
Сдобренный сушками, сушеными дольками яблок, напиток конкретно понравился.

Примечание
[1] Гарбуз – тыква (укр.)

Принес арестанткам (они в карцере) вареную картошку. Я ее особо не мну, только раздавливаю рукой, ибо не много. Обрадовались, меня не грызут, наминают картошечку. Белянка (хотя она вместе с Марфой браун, обе Тетра Н) на секунду замерла, не отрываясь от нежного и важного процесса пожирания, сделала шаг в сторону и... оставила свеженькое яичко. Не отходя от кассы.
Вот, я так понимаю, идеальное взаимодействие.

Все, что только есть в природе, человек старается использовать. В том числе и пчел. Ведь они дают воск, маточное молочко, выкармливают восковую моль, которая вместе с трупами самих пчел якобы имеет лечебный эффект.
Однако главный продукт – это мед.
Долгое время это был единственным продуктом с высокой концентрацией сахара, из сахарной свеклы стали получать сахар примерно около 1800 года. Бортевое же пчеловодство, а затем колодное, всегда угощало.
Пчеловодство – важная отрасль экономики, и весьма интересное занятие. Сам запах улья, аромат пчелиной семьи, ползающие, жужжащие, жалящие насекомые просто притягивают и завораживают. То есть труд на пассике весьма даже оправдан.
Пасека – это прежде всего источник заработка, и по пути удовольствие от процесса. В этом кропотливом труде есть одно окошечко, которые приоткрывает взору (и рукам) совершенно иной мир, это нуклеус.
Нуклеус – это мини-семья.
Там есть плодная матка, кормушка с сиропом или канди, пчелы-работяги, соты с расплодом и медом. Все, как у взрослых, только игрушечное.
Вместо рамок с вощиной, натянутой на проволоку, можно положить палочку, и пчелы все равно оттянут соты. Максимальный размер сотов – примерно в четверть стандартного листа вощины (хотя есть разные модели, может быть и целый лист).
Если эту семейку посадить в большой улей и насыпать пчел, то получится большая рабочая семья. В принципе для этого нуклеус и нужен, для сбережения матки. Матка – это семья. Без матки нет ни семьи, ни роя, ничего, пустота вселенская. Двух маток тоже не может быть одновременно, одна другую убьет.
Так что вперед, все на создание нуклеусов!

Это нужно признать. Можно играть словами до бесконечности, но самооправдания не помогут, факт есть факт. То, что это случайно и непредумышленно – правда, но не оправдание. Точнее, странно, что это не случилось раньше.
Никакого несчастного случая.
Простая прогулка во дворе. Пасти их бессмысленно, они разбредаются во все стороны, хотя мое присутствие и могло бы напугать коршуна.
Дело в том, что вся птица до сих пор у меня выбывала из хозяйства только убитая прилетавшими хищниками. Я понимаю, им и самим надо есть, и семью кормить, но пускай бы ели диких, воробьев там всяких, ворон и воронов. Именно поэтому я и построил для них небольшой закрытый вольер, закрытый сверху и с трех сторон. С четвертой стена хлева.
Все, они защищены, я могу за птицу не переживать.
Ну, так и следуй своим собственным правилам, не выпускай ее без надзора во двор. А я нарушил свои же правила, написанные пером, пухом и кровью моих же птиц. Вот и Петюньке тоже все теперь пухом.
Не нарушай свои же правила. Очень его жаль. Но сам виноват.
Mea culpa. Mad mea culpa.

Какие-то неудачные куры, Tetra-H. Несутся не слишком, долго их упрашивать нужно, в еде переборчивы и, главное, очень сварливы и драчливы.
Самодельные куры из яиц, подаренных соседкой, тоже не особо блещут показателями. Петюньке уже семь месяцев, а он и не думает кукарекать, добрался до еды, и не зовет подругу, жрет один, куриц боится пуще топора. Ожидалось, что он станет лидером, вождем, кормильцем и защитой, а он какое-то чортишо.
Это присказка.
Закончились холода, курятина получила обморожение гребешков, а Петька и бороды. Правда, я его сожрал по пути за агрессивность, но речь не про кулинарию. А про то, что пришло время кур отправить в хлев. Хватит им в тепле нежиться.
Трое кур (две самодельные и одна из старых)притерлись друг к другу, и зимовали практически без конфликтов. Но Фрося, когда они встретились во дворе, проявила ничем не спровоцированную злобу, и начала таскать за загривок молодую Машку.
Тут может быть только одно решение, всех по очереди приучать друг к другу. Пусть и любви не будет, но лишь бы без драк. «Проте не так сталося, як гадалося». Прока я боролся со снегом, птицы устроили настоящий Содом, правда, без Гоморры. Фрося (старая) сидела на верхнем насесте и конкретно… лупила Петеньку. Не знаю, был ли контакт клюва с телом, может, Фрося останавливалась в миллиметрах, ей же главное демонстрация превосходства. Но факт избиения был.
Естественно, я приложил силу и руку, поднес Фросе умеренный мануальный пинок, и стал ее ловить, чтобы выругать. Дальнейшее ни в каком сне не могло присниться.
Поймать я Фросю поймал, и стал брать ее поудобнее. Одной рукой я держался за насест. И тут Машка, трепанная и битая Фросей, спустилась на одну ступеньку вниз…
Надо сказать, что она не привычная ко мне, убегает и отбегает, то есть добровольно не приближается.
… вниз, и стала клевать мне руку. То есть защищать Фросю от меня же. Она восприняла мои действия как агрессию, и проявила явную куриную солидарность. За все время признаков солидарности не видел.
Многое курицы делают вместе, не без этого. Например, боятся. Если есть для кого-то опасность, то все ее воспринимают одинаково. К кормушке вместе бегут. Но вот бросаться защищать другую курицу…. Это хороший поступок.

Серия 64

Сто километров дорожек нужно мне расчистить у себя дома. Или немножко меньше, я не измерял дословно. Но точно больше двадцати метров. А снежку-то поднападало…. Дорожки я раскопал, и туннели по высоте примерно полуметровые.
Но затем начались прыжки температуры. За тридцать часов от -25 дошло до +5, и снег потек. Не очень бурно, февраль, как-никак, но снег стал проседать, и дорожки на мерзлой земле наполнились водой и снежной кашей. По возможности вычерпал лопатой.
А потом….
А потом вернулись холода, примерно до -15. И все замерзло. Ходить стало не только сложно, но и опасно, лед, да к тому же неровный лед. Но я умный (типа), догадливый (я так считаю) и сообразительный (хочется верить). И решил вернуть расчищенный снег на место. По снегу всегда удобнее ходить, чем по льду.
Это в теории.
А на практике…
Лед был бугристый и умеренно скользкий. Я посыпал его снегом, и снег сработал как смазка между трущимися деталями, куда ни поставь ногу, она сразу скользит. И, естественно, меня неудержимо влечет к земле. А она мерзлая и твердая.
Да и снег, которым я посыпал, это не нежный мягкий снежок, в котором приятно играть, а крупные куски подтаявшей на солнце и застывшей в мороз субстанции. Ее сначала приходится разбивать лопатой, бросать на дорожку, и только после этого ломать и выкручивать свои ноги на новых неровностях.
Вот что мне, сироте, делать?
А ничего. За ночь выпало сантиметра 3-4 свежего, немного, который и скрыл все мои огрехи. Не грехи, нет.
Я же безгрешен. Типа. Ну, я так считаю. Хочется верить.

Ветер сильный, толстый и мягкий. Обычно он не показывает свою силу, дует, крутится, а то и замирает на минуту, на час, на день. Штиль. Хотя бывает и расшалится чрезмерно.
А снег не только холодный, но и чрезвычайно маленький. Ученые, изучающие снег, говорят, что двух одинаковых снежинок не бывает.
И вот снег и ветер играют в догонялки. Ветер бегает, прячется, кружится, а снег за ним! А снег вперед! Ветер на дерево, ан глядь, уже и верхушка вся в снегу, и ветви, и веточки, и ствол. Ветер пробирается в самые тесные кусты, а снег уже по макушку все спрятал. Ветер что духу на луг, к Десне, а снег смеется, укрывая лед белым полотном.
Так все зиму и бегают, играют и прячутся, отдыхая, и снова взапуски, пока окончательно не умаются и не отдыхают. Тогда снег ложится спать, старательно прилипая к земле, и так же ему вкусно лежать, что он буквально тает от нежности, и протекает водой в землю, в лужи, ручьи и реки.
И спит до осени.
А ветер не умеет спать долго. Так, прикорнет на короткий срок, и снова бегает, ищет приятеля, заглядывает под каждую травку, переворачивает листики, катается на тучах и на вершинах сосен. Вот, казалось, он! Но нет, это лепестки абрикосов, вишен, яблонь. А это семена одуванчиков на парашютиках. А это тополиный пух. А это… А это все не то, и нет снега до поздней осени.

© ЛСВ 2021/02/12