Я же с курятиной дела не имел, и первой встречи с нею боялся больше, чем они со мной. И в дальнейшем приходилось постоянно себя одергивать, потому что говорить с курами можно, но добиться от них понимая слов – нет. То есть что с ними беседовать, что с воротами – одинаково. Только ворота будут стоять по прежнему, а курятина пойдет по своим делам.
Поэтому я не стал делать замечания 'Нжеле за то, что она копается не там, где надо. Я ее отпихивал (весьма деликатно) рукой. Но куриное упорство соизмеримо с моим, и она возвращалась к начатому ею занятию. Причем место было не особо привлекательное, поживиться нечем, но рядом со мной. Если бы я ушел, хайсексихи тоже ушли бы.
Но у меня было дело в цветнике, что-то там сажал, или полол, короче, как мисс Марпл, куда бы она ни приходила по делам альтернативного следствия, сразу требовала совок и корзинку, и шла в сад что-то там делать с цветами. Причем ее не интересовали планы садовника по устройству ландшафта, она игнорировала и хозяев, и наемный персонал. Поэтому уйти, не сделав нужное, я не мог. И после третьего выноса тела за пять метров, когда 'Нжела снова стала рыть землю и песок, я не выдержал и дал ей по спине выдернутой из земли сорняком.
Это помогло.
Курица встала в тупик, что она сделала не так? Ведь грести землю – это ее природное состояние, как у коровы – доиться, а у Овцы – обрастать шерстью.
Она ушла, а мне стало очень, очень стыдно, что я не сдержался. По идее, у меня в коробке столько же мозгов, сколько вся она весит. Это не ей, а мне послужило хорошим уроком.
Но стыд, сожаление, раскаяние не прошли. Что сделано, то сделано.
Серия 29
Journal information