Отсюда.
Наверное, День города.
Баночка живет своей жизнью. Обожаю эти миниатюры.
Картотека жителей. Нечто среднее между пинакотекой и глиптотекой. Точнее, два в одном.
Начальник цеха и алкаши.
— Андрей, сколько у вас в коллекции фигурок?
— Вместе с жителями и всякой мелочью, наверное, больше тысячи предметов – трудно уже сосчитать точно. Это то, что у меня. А теперь еще в музее в Плесе есть коллекция – они у меня недавно купили большой набор домов и жителей и как раз сейчас делают для них витрину.
— Смотришь на ваших «жителей» и узнаешь кого-то из знакомых…Кажется, вот сейчас выйдешь на улицу – и вашего персонажа обязательно встретишь.
— Есть распространенные типы лиц. Не то чтобы обязательно такого человека встретишь, как только выйдешь на улицу. Но 5-6 раз в жизни наверняка увидишь. И когда удается попасть в такой тип – это хорошо.
— Разнообразие ваших образов удивительное. У каждого персонажа свой характер, свое настроение. Но при этом, если приглядеться, формы фигурок повторяются.
— Форм жителей несколько десятков. Условно говоря: старушка, дедушка, хлопец, девица, кроха, священник, баба… Но это не значит, что в росписи они не поменяются на что-то другое. Вот, например, форма «старушка». Я этих сгорбленных старушек самых разных видов штук сто, наверное, понаделал. Но эту же форму я использовал, допустим, для мотоциклиста. Впереди нарисовал руль, на спине – рюкзак.
Или вот еще форма «священник». Однажды я нарисовал на ней ментора, который порет ученика розгой по заднице. В другой раз барышню в зимней шубке (на том месте, где у священника борода, у нее — воротник). И еще – проводницу в метро. Простые, нейтральные формы, в которых нет ничего характерного в лепке, предоставляют бесконечные возможности и могут быть трактованы как угодно. Одна плохо — когда ставишь их вместе, не хватает пластического разнообразия. Штук сто можно поставить обычных, но к ним нужен хотя бы один маргинальный персонажик, пластически заостренный. Эти «маргиналы» плохи тем, что из них трудно потом сделать кого-то другого. Хотя тоже случается. Вот у меня модель «поэт» — типа Адама Мицкевича. Но для композиции «Завод» я сделал из такой же фигурки рабочего, киряющего в обеденный перерыв с товарищами. У человека не так много поз, в которых ему удобно стоять: будь ты Мицкевич или алкаш… Еще у меня есть рыбак с удочкой – однажды я исхитрился сделать из него пионера с флагом. Но на этом – все. Дальше будут только рыбаки с удочками, пусть и разные. Или есть маленькая фигурка «калека» на тележке – в другой реинкарнации это рабочий ремонтной бригады, вылезающий из люка (он виден из-под земли по пояс).
— А еще у вас есть памятник Ленину с канонической указующей рукой. Можно сделать из Ленина что-то, кроме Ленина?
— Форма «Ильич» пригодилась для начальника цеха на заводе.
— Ну да. Наверное, еще можно сделать из Ленина дуэлянта… А как вы решаете, кого будете рисовать?
— Садишься в измененном состоянии сознания перед насаженной на палочку белой фарфоровой болванкой и, прикрыв глаза, стараешься что-то уловить, мелькнувшее тенями в этой форме. Какая-то идея зацепит — начинаешь карандашом рисовать. Смотришь: легло!
— А если не легло?
— Карандашная разметка легко стирается. И даже если краской уже начал, а результат не устраивает, можно пойти и смыть под краном набело. Но до этого редко доходит, чаще деталь какую-то приходится менять – и тогда краска хорошо стирается просто сухой жёсткой кистью.
Так фигурки расписываются. Потом, при обжиге, цвет поменяется очень сильно
— И долго вы над росписью каждой фигурки сидите?
— Если ничто не отвлекает, то 2-3 фигурки в день можно расписать. Но в среднем все-таки – по человеку в день.
— Андрей, признайтесь, особенно удачные образы вы повторяете?
— Никогда не повторяю. И это, конечно, создает определенные трудности. Когда ко мне приходят покупатели, моя главная задача — ничего не отдать (смеется). Хотя надо же на что-то жить и, соответственно, что-то продавать. И вот после обжига фигурки расставишь и думаешь: нет, этого не отдам точно. А этого? Ну ладно, с ним еще хоть как-то могу расстаться. А когда приезжает мой главный покупатель (он берет фигурки целыми композициями для вип-подарков), я к его приезду готовлюсь, как к битве. Потому что он говорит: «Ну, ты же видишь, в этом наборе не хватает такого-то предмета, у тебя есть?» У меня-то есть, но мне самому это нужно до зарезу. И начинается бодание. И я, главное, понимаю ведь, что для его группы, действительно, эта вещь действительно нужна. Но если отдам – что я буду потом показывать? Нельзя же продавать выставочную часть коллекции!
Journal information